В память о герое
-
Показать подробнее
Стихи родственников погибших сотрудников
посвященные памяти погибших при исполнении обязанностей.
Мы к вам пришли,
В приют ваш скорбный,
На безымянном месте том,
Где стал единственным надгробием
Безмолвный куст да снежный холм.
Простите нас за все обиды,
Что причинить мы вам могли,
Что наши слезы и молитвы
Вас от беды не сберегли.
Не излечить нам боль утраты
И не утешить матерей.
Надежды будущего счастья
Померкли в страшном октябре.
Анна Радецкая
(стихи мамы погибшего горноспасателя Радецкого Владимира Михайловича)
Будь земля им пухом, только пухом.
Так жестоко оборвав им жизнь,
Ты одна в последние минуты,
Слышала и чувствовала их.
Как же мы надеялись на чудо
Хоть кого-нибудь увидеть вновь!
Не спасли их и не защитили
Ни страданья наши, ни любовь.
Не был дан им шанс в живых остаться,
Долюбить, детишек дорастить.
Страшным взрывом, новыми слезами
Отобрав их жизнь, не дав похоронить.
Сколько горя, боли было, будет
Связано с тем мрачным черным днем
Полыхнувшим взрывом и пожаром
Зачеркнувшим жизни октябрём.
Ольга Лихачева.
(стихи жены погибшего горноспасателя Лихачева Андрея Вилорьевича)
-
Показать подробнее
Мать погибшего респираторщика Ежова Олега Владимировича
«…Олег на ужин не пришёл…»
О том, что горноспасатели оказались под завалом, их семьи поначалу даже не знали. В Копейске в 1993-м ещё работало множество шахт. Вызов на подземный пожар в то время был достаточно обычным, так же как и подъёмы по тревоге.
— Ольга, сноха моя, говорит: «Олег на ужин не пришёл». В восемь часов они обычно приходили [с дежурства] на ужин, — вспоминает копейчанка Любовь Ежова. — И Ольга говорит: «Олег на ужин не пришёл, Наташа (дочка. — Прим. ред.) не садится». А наш отец говорит: «Да он на аварии». — «А что случилось?», — спрашиваем. — «Да, пожар». Мы даже [не волновались]: поехал на пожар — и поехал на пожар.
Любовь Ежова в результате взрыва на «Центральной» потеряла сына — Олегу было всего 26 лет
У Ежовых в Военизированной горноспасательной части служили два поколения. Первым в ВГСЧ поступил глава семейства Владимир, а со временем по его стопам отправился и сын Олег. Сама Любовь Афанасьевна в 1993-м работала учителем, как и жена сына Ольга. Именно в школе на следующий день после аварии Ежовы узнали об аварии на шахте «Центральной» — от коллеги Людмилы Пересыпкиной.
Пытаясь выяснить хоть что-то, Любовь Ежова побежала в подразделение ВГСЧ — оно как раз находилось напротив школы. Но там на вопрос о сыне ответить не смогли, и тогда вместе с мужем и снохой Любовь Афанасьевна поехала на саму шахту.
— Подъезжаем к шахте, а там всё оцеплено, никто ничего не говорит. А мы знали там все ходы, обежали вокруг, — вспоминает Любовь Ежова. — Стоит автобус наш, я открываю [дверь], там олежкина шапочка лежит. Ольга сразу её — раз! — взяла и прижала. Выходит Рахимов из здания. Я [спрашиваю]: «Саш, что случилось?» А он машет рукой. Ерёмин вышел, я бегу к нему: «Сергей Юрьевич, что там случилось?» Он говорит: «Взрыв». Знакомую встретила, говорю ей: «У меня сын там, в шахте!» А она: «С ними перестукиваются, они отвечают». А отец-то наш зашёл в шахту, ему уже сказали, и он не может выйти к нам никак.
Не сразу, но мечущихся по территории женщин усадили в машину. Там, прямо на месте, с ними начали работать психологи.
— Трое суток мы всё сидели, выглядывали: сейчас будут поднимать. Мы же не знали, что там творится! — качает головой Любовь Ежова. — А у нас такой жизнелюбивый был, мы думали: «Он всё равно где-нибудь спрячется». Всё время спрашивали, сколько люди без воды, без воздуха [могут прожить]. Мы во всё верили!